Как уже знают наиболее внимательные читатели этого блога, недавно ваш старый знакомый вернулся к созданию музыкальных произведений. Одной из характерных особенностей многих жанров электронной музыки является приём сэмплирования - захват фрагментов чужих композиций для использования их в своих треках. Либо же добавление в песни цитат из фильмов или просто звуков окружающей среды. Кусочки чужих песен часто сэмплируются официальным образом, но в большинстве случаев всем пофигу.
Кстати, помимо обязательных для тёмной электроники цитат из фильмов ужасов, я однажды засэмплировал и музыкальный фрагмент, а именно - центральную тему из сериала "Твин Пикс" авторства Анджело Бадаламенти. Она стала подкладом в композиции "Fire. Walk with Me".
Своеобразное "сэмплирование" возможно и в книгах. Изобретателем такого приёма считается культовый американский автор Уильям Берроуз, а в России его последователем можно назвать Владимира Сорокина. Суть состоит в следующем: из различных произведений вырезается ряд фрагментов, после чего из них компонуется новое произведение (это могут быть даже не только книги, а и газетные статьи).
Да, вспомнилось, вот: в одном из своих ранних рассказов, "Бездомном детективе", я тоже сделал что-то наподобие: в определённый момент диалог двух бомжей превращается в диалог, позаимствованный из пьесы Бертольта Брехта "Добрый человек из Сычуани". Рассказ провисел в Сети уже почти 15 лет. Вставки никто не заметил (о, времена, о, нравы!).
Почти то же самое случилось с баркеровским Пинхедом, которого я вмонтировал в роман "Воины Церкви". Среди сотен тысяч людей, прочитавших эту книгу во время скандала после публикации в ЖЖ Экслера, нашёлся лишь один (!), который вообще понял, в чём суть. Забавно - книга подвергалась резкой критике со стороны сообществ сатанистов и атеистов. Последние, конечно, не обязаны вообще что-либо знать об окружающем мире, но уж сатанисты, наверное, могли бы припомнить самого культового демона современного кинематографа.
И вот что мне на днях подумалось. Что, если замахнуться на Фёдора нашего Достоевского? Когда я начал писать "Петроградского потрошителя", и передо мной встала задача воссоздать образы старого Питера, разумеется, первым делом вспомнился Фёдор Михайлович. Я даже решил, что в романе обязательно будет очень явная отсылка к его "Преступлению и наказанию" (убийство пожилой женщины топором). Но вот захотелось проверить - а что будет, если я "засэмплирую" в "Потрошителе" ещё и эпизод с пьяной девушкой? Узнает ли кто-нибудь? Не сядут ли в лужу "тонкие ценители русской литературы", которые всегда непременно называют Достоевского в ответ на вопрос "А каких же писателей ты знаешь, если не знаешь этих?".
Journal information